[K-pop anon fest]

1.31 Джеджун, Ючон, Чанмин, Юнхо, Джунсу. Двигаются континенты, города в руинах. Команда охотников на нечисть и мародеров. Отфайв. Магия,кровь кишки распидорасило.

@темы: группа: JYJ, Невыполненная заявка, Первый апокалипсис, группа: DBSK

Comments

[Гость]

4 с лишним тысячи слов. Надеюсь, заказчик еще не умер в ожидании исполения. Если вообще ждал.

Вогнав длинный нож по самую рукоять, Джунсу с усилием провернул его обеими руками, отрешенно благодаря Чанмина за то, что тот настоял на своем и подстраховался, успев поставить пару ловушек для тварей, с которыми им нужно было сегодня справиться. Позарез нужно, иначе не видать им еще один день съедобной пищи и пригодной для питья воды.
В больших маслянистых глазах гадины на мгновение блеснуло зеленью отраженного лунного света, горло ее заклокотало надсадным бульканьем, но она, стреноженная и обездвиженная обычной веревочной петлей, все еще рвалась из пут и мотала головой, почти задевая влажной пастью руки Джунсу. Твари, вылезшие несколько десятков лет назад из ломающих землю глубоких трещин, отличались все до одной завидной живучестью.
Люди этим похвастать не могли, и в первые же дни после Разлома большая часть населения Земли была уничтожена. Правительства пали, их армии были разгромлены чудовищами, чьи размеры превышали все вообразимые пределы, а чудом уцелевшие могли только прятаться и бежать, теряя в спешке всю ту спесь, что успели нажить, наслушавшись речей о Человеке – царе зверей, высшем существе, которое может подчинить себе и ветер, и воду, и все то живое, до чего дотягиваются его руки.
Человека сбросили с его пьедестала, погнули корону и кинули к его ногам искореженные обломки мира, который люди так усердно меняли под себя.
А сочащиеся раскаленной магмой раны на поверхности земли со временем затянулись, оставив после себя уродливые шрамы, от гигантских тварей, не справившихся с вечным голодом и холодным климатом, остались только кости, а мир превратился в вечное поле битвы между выжившими. И монстры, и люди были одинаково жестоки в этой борьбе за выживание, но только последние не гнушались в особенно тяжелые времена прирезать и своего сородича.
Человечество в своем развитии словно бы сделало несколько огромных шагов назад, потеряв не только огромное количество жизней, науку и техническое вооружение, но и всякое понятие о самой человечности.
В ход пойдет все, что угодно, когда на кон поставлена сама жизнь.
В распоряжении людей оставались только холодное оружие вплоть до кухонных ножей и огнестрельное, чаще всего изготавливаемое теперь вручную: на заводах никто собираться не рисковал — существа чуяли места большого скопления людей и тут же нападали, разнося в клочья все живое, что попадало им в клыкастые пасти.
Животных они никогда не трогали, что немало поспособствовало расцвету христианства и его проповедников, мол, это все Божья кара, покайтесь грешники, пока вас не схарчили со смачным хрустом.
Сначала многие этому верили. Абсолютное большинство следовало по пятам за храмовниками со склоненными головами и выкидывало все свои пожитки просто так, на улицы, чтобы показать Всевышнему, что они отринули все материальное ради духовного, что они чисты и готовы раскаяться во всех грехах человеческих. Пока очередную такую паству вместе со своим поводырем не размазали ровным слоем по одной из главных улиц их укрепления, и в головы оставшихся не постучалась крамольная мыслишка, что тварям абсолютно плевать на любые отличия между людьми, что их интересует исключительно мясо, мозг и полный набор субпродуктов. Предпочтение, правда, отдавалось сердцу, печени и почкам. Их твари обычно оставляли на потом, сражаясь между собой за каждый такой лакомый кусочек с куда больше яростью, чем когда просто задирали людей.
Мир не мог обойтись и без мародеров, вечных спутников массовых смертей, голода и анархии. Сначала они просто подбирали выкинутое верующими, а потом, когда этого стало остро не хватать, перешли на грабежи и убийства. Многие не брезговали и каннибализмом, превращаясь в не меньших чудовищ, чем «вестники» конца света.
Были и наемники или, как они себя называли, охотники. Те работали на небольшие укрепления, возведенные людьми на месте старых городов, и обычно получали за это место для сна, миску еды и воду, качество которых зависело от их «добычи» — чем больше голов принесешь, тем лучше дадут. Охотники чаще всего придерживались мнения о том, что этот «небольшой» катаклизм — не более, чем изощренный с точки зрения человеческой логики естественный отбор, заставляющий людей поумерить размножение и избавляющий землю от истощения.
Джунсу был охотником. И он был согласен с большинством. Уж очень красиво и складно доказывали их точку зрения Чанмин с Юнхо, когда они только-только сошлись вместе.
Сжав челюсть и собрав силы в последний рывок ножом вниз, Джунсу распорол твари грудь и брюхо, заставляя ее окончательно захлебнуться в крови и повалиться набок. Мощное коренастое тело содрогалось в конвульсиях, пока зверюга не издохла, вывалив из пасти толстый язык и судорожно скрючив лапы. Ореол черной в темноте крови неторопливо разрастался, едва не лизнув подошвы брезгливо отступившего Джунсу. От вывалившихся из брюха кишек дохнуло тошнотворной смесью запахов перебродившей пищи и дерьма, заставившей охотника поторопиться и решительно вытащить из-за пояса короткий и широкий меч, стащенный еще в детстве у одного из мародеров. Он едва тогда унес ноги, но теперь бывшая музейная ценность верой и правдой служила ему уже не первый десяток лет.
Коротко замахнувшись, Джунсу рубанул по шее раз, второй и тут же кинул откатившуюся голову в мешок. Оглянулся, прикинул, с какой стороны он сюда пришел, и отправился за теми головами, которые не успел отсечь раньше. Две твари лежали прямо по той дороге, где он шел, а вот последняя все никак не находилась, заставляя помучиться.
Ее Джунсу нашел чуть поодаль, едва не упустив совсем из виду. Хорошо, лоснящаяся черная кожа да влажная от крови трава блеснули в свете полной луны.
Чанмин подошел уже когда он перевязывал потуже горловину мешка. Джунсу даже подумывал о том, чтобы идти искать обычно быстро справляющегося мелкого. Хоть чаще всего на незадачливых путников или притворяющихся ими охотников твари нападали поодиночке, но иногда кидались и по несколько за раз, и тогда приходилось туго даже самым опытным. Вдруг фортуна могла повернуться задом именно сейчас и именно к самому младшему в их банде?
Бросив хмурый взгляд на нависшего над ним Чанмина, настороженно оглядывающегося по сторонам, Джунсу в последний раз дернул за стягивающую горловину веревку и закинул мешок за плечи, вставая.
— Чего так долго? — хриплым от недавнего напряжения голосом спросил он, тут же широко зашагав в сторону Стен.
Чанмин не отставал, легко подстраиваясь под темп старшего. Он всегда выигрывал в скорости и силе, сдавая позиции на выносливости.
— Одна из них мне топор перегрызла, пришлось пилить головы ножиком, — он хмыкнул, поигрывая все еще зажатым на всякий случай в руках тем самым «ножиком» — острой даже на вид штуке с лезвием в локоть на длинной рукояти. — У меня трое, как ты?
— Четверо. Сегодня на редкость спокойный денек, — усмехнулся Джунсу.
Чанмин ответил тем же, вот только его усмешка больше походила на оскал. Он предпочитал возвращаться с куда большей добычей, не желая снова, как и когда-то в детстве, терпеть голод или жажду.
Дальше они шли в тишине. Их шаги гулким эхо отдавались от стен городских руин, где обычно прятались твари перед тем, как напасть на чем-то не удовлетворившее их человеческое укрепление; а по давно раскрошившемуся асфальту скользили их тени, перескакивая на изредка попадающиеся заросли кустарника, брошенные машины или перевернутые урны. Ходить вот так, в открытую, охотники не боялись — эхо не щадило не только их шаги, но и лапы, оснащенные длинными кривыми когтями, скрежещущими по дороге куда громче мягких подошв ботинок. А засады устраивать эти твари не привыкли, да и чести с гордостью, если о них можно было вообще говорить, у них было побольше, чем у многих представителей человеческого вида.
Кое-где попадались старые, разлагающиеся туши уже убитых: людей или этих гадин. И те, и другие представляли собой жалкое зрелище: их не щадили ни их убийцы, ни микробы, ни те же насекомые, даже ночью жужжащие над телами, и вонь от этих тел шла такая, что даже регулярно сталкивавшиеся с ней с малых лет охотники не могли заставить себя не задерживать дыхание. И эта вонь чувствовалась по всему заброшенному городу, въедаясь в остовы разрушенных зданий и пиявкой цепляясь за одежду прошедших сквозь кольцо руин, окружающих каждое мало-мальски крупное укрепление.
А сейчас то ли от остановившейся неподалеку группы кочующих мародеров, не гнушавшихся прикончить парочку, другую живых существ, то ли от собственных их участившихся вылазок, то ли просто из-за который день стоявшей безветренной теплой погоды, запах усилился в несколько раз, вынуждая не просто уменьшать по возможности частоту и глубину дыхания, но и сгибаться пополам от бьющего по рецепторам смрада, вызывающего волны непреодолимого желания опорожнить желудок. Благо, Джунсу недовольно поморщился от этой мысли, во рту с утра ничего не было. Да и сам «завтрак» обилием питательных веществ не баловал, включая в себя только несколько кусков черного клейкого хлебного мякиша и пару головок старого сыра на всех пятерых.
Первым не выдержал Чанмин, небрежно бросив мешок с головами на асфальт и снимая со спины свой безразмерный рюкзак, в котором, как подозревали все четверо, парень умудрился создать пятое измерение и нередко жестом профессионального фокусника извлекал из него именно то, что нужно было в тот или иной момент. Без этого его занудно-педантичного стремления всегда иметь под рукой все, возможно, они бы уже были мертвы, оказавшись в очередной ловушке судьбы без тех же антибиотиков, точильных камней или спирта, применение которому находилось всегда. Откуда Чанмин это доставал, никто предпочитал не спрашивать: каждый из них еще в детстве научился тащить в свое убежище все, что кажется полезным. Особенно, если кто-то менее осторожный это самое полезное оставил хоть на мгновение без присмотра.

[Гость]

Достав из рюкзака две потрепанных тканевых маски, Чанмин без слов протянул один Джунсу и натянул на уши свою. В нос ударило уже другим, не менее сильным запахом, но уже куда более терпимым. Внутри плотной повязки была какая-то дикая трава, названия которой Джунсу не помнил, да никогда и не старался запомнить, глушившая напрочь все остальные запахи и вроде бы даже оказывающая укрепляющее действие на тело человека. Чанмин, по крайней мере, никогда не забывал об этом упомянуть, с сарказмом рекламируя дело своих рук.
Дышать стало на порядок легче. И хоть от сильного запаха травы слегка кружилась голова, но вот живот крутить перестало и идти стало легче.
До Ворот оставалось пройти еще каких-нибудь два квартала, когда из зияющего провалами выбитых окон здания супермаркета, мимо которого лежал их путь, донесся грохот чего-то упавшего и его эхо понеслось между домов, отбиваясь от стен и разбивая окутавшую город тишину.
Им хватило одного взгляда друг на друга, чтобы синхронно взяться за оружие и шагнуть в сторону входа в супермаркет. Охота сегодня для них была не удачной, и упускать возможность отхватить побольше добычи было глупо.
Благо, твари в темноте видели так же, если не хуже, как и они, и это заметно снижало вероятность нападения в спину. В слухе, правда, человек не мог похвастать преимуществом, но тут уж в дело вступали опыт и обострившиеся в несколько раз инстинкты.
Под ногами хрустнул щебень недообвалившегося потолка, и впереди негромко ругнулись, клацнула сталь и послышался шорох одежды. Обменявшись еще одним взглядом, затерявшимся в разделявшем их полумраке, Чанмин с Джунсу чуть расслабили сведенные напряжением от предстоящей схватки мышцы и перевели дыхание. Голос был знакомым, и рассчитывать на не входящую в планы сегодняшней охоты стычку с мародерами, слава богу, не приходилось.
Чанмин первым опустил нож и негромко окликнул: - Ючон?
Теперь вздох облегчения раздался со стороны недавней ругани, только чуть в сторону и гораздо ближе – Ючон умел не только находить самые шаткие ступеньки под ногами и опираться на самые хрупкие предметы мебели, но и бесшумно подбираться к самому чуткому противнику. Слева от входа вынырнул на свет и Юнхо, и Джунсу с Чанмином едва сдержали свою порцию брани – их лидер тоже любил попугать неожиданным появлением из-за спины.
Кивком велев доложить об их сегодняшней охоте, Юнхо выскользнул на улицу, чуть щурясь от непривычного после темноты помещения лунного света. Ючон, показавшийся мгновением позже, хлопнул обоих, Джунсу и Чанмина, по плечу, и вышел следом.
- У меня четверо, у Мина – трое, охоты никакой, - Джунсу приноровился к стремительному шагу Юнхо, идущему в сторону Ворот, и скривился в разочарованной гримасе. – У вас как?
- Тоже не густо, только до четырех добрался. Хотя Ючону удалось соблазнить аж семерых, - напряженно сжатые в тонкую линию губы Юнхо изогнулись в едва различимой усмешке. – На что, правда, они польстились, не представляю, тут и костей с кожей на перекус перед сном не наберешь, а об остальном и мечтать не приходится.
И правда тощий и костлявый Ючон на это только хмыкнул, но ничего не сказал. Все и так давно уже было перетерто долгими непогожими вечерами, когда выйти на охоту было делом, не совместимым с жизнью, а больше, кроме работы языками, заняться особенно нечем. Главное, что с таким-то телосложением он все еще куда как жив и собирается прожить еще дольше, встретив на старости лет новый рассвет вставшего наконец-то с колен человечества.
Тишина, сопровождавшая их дальнейший путь до Ворот, была нарушена только окликом пограничника, стоящего на высоких массивных створках, чей зубчатый верх вгрызался в проходящий между двумя высотками переход, оставляя зиять между зубьями узкие бойницы. Ослепив охотников лучом фонарика, тот сказал стоящему с другой стороны Ворот товарищу открывать незаметную дверь в самом углу одной из створок. Второй пограничник, одарив их паскудной ухмылкой, пропустил всех четверых внутрь укрепления и пожелал удачного дня, кинув презрительный взгляд на мешки в их руках.
И хотя тяжелый взгляд Юнхо заставил его отпрянуть и стереть с побледневшего лица любой намек на едкость, охотники незаметно переглянулись и ускорили шаг – слишком уж ядовитый тон пограничника будил в сознании неясные подозрения, что что-то могло случиться за то время, что их не было в Городе.
А в их убежище оставался Джеджун, далеко не самый слабый из них, но в одиночку никто из банды не был всесильным. А от мира, в котором им не посчастливилось родиться, можно ожидать чего угодно.
Улицы в это время были пусты - обосновавшиеся здесь люди не любили тратить время, отданное сну, нехватка которого и так на пару с голодом и жаждой делали выживших похожими на ходячих зомби, на бесцельные прогулки по городу, который, даже обжитый, представлял собой жалкое зрелище.
Ворота ханока, где они обосновались были распахнуты настежь, а деревянные раздвижные двери оказались изуродованы длинными трещинами и глубокими зарубками, оставленными, скорее всего, топорами. У дома никого не было, да и изнутри не доносилось ни звука, только шелестели на ветру старые японские куклы-тряпки с нарисованными лицами, повешенные Джеджуном над входом на удачу. Чанмин тогда долго поддевал старшего, напоминая изо дня в день, что эти обереги мало того, что являются пережитками старых поверий, так еще и просто от непогоды защищающими, а не от чего-нибудь другого.
Ючон молча прошел вперед, передвигаясь так тихо и осторожно, что остальные неосознанно затаили дыхание и напряглись, стараясь не нарушить ритма крадущегося к входу в ханок с мечом наперевес охотника. Юнхо только чуть развернулся назад, не оставляя без внимания дорожку, ведущую к воротам, чтобы не оказаться в ловушке затаившегося снаружи противника, кем бы он ни был. Наемники всегда оставались чужаками в городах, и их легко могли заменить на кого-то, кто убедительнее размахивает оружием у городового под носом. А уж этот кто-то мог и попытаться приукрасить лица его предшественников, эдак вежливо и ненавязчиво указывая тем, что это место под солнцем больше им не принадлежит.
Судя по поведению встретившего их пограничника и состоянию их жилища, что-то подобное случилось и сейчас. Не в первый раз за все время работы охотников - такое случалось уже трижды, но здесь это произошло слишком уж неожиданно, потому что, уходя на охоту на закате, все они были уверены в том, что все еще являются единственными в городе, кто способен справиться с тварями.
Ючон зашел внутрь, настороженно оглядываясь по сторонам, и оскалился, когда увидел разваленную комнату, мебель которой, и до того не блиставшая, была перевернута и поломана, на полу помимо щепок и досок с кусками оторванных обоев валялись осколки опрокинутого масляного светильника, масло из него растеклось блестящей лужей, но впитаться еще не успело. Всюду были свидетельства похозяйничавшего здесь чужака (а то и нескольких), оставившего после себя множество отметин на стенах и мебели, но запаха крови, как и ее следов, Ючон здесь не заметил. Как не заметил их в двух других комнатах, находившихся в том же состоянии, что и первая.
Никого живого тоже не было, Джеджуна, скорее всего, на момент нахождения в доме посторонних, тут не оказалось. Либо успел вовремя унести ноги, либо вышел куда-то, в любом случае беспокоиться по поводу его жизни не стоило, раз уж даже следов борьбы не находилось.
Зато тайник их, спрятанный за отходящей панелью в стенном шкафу, был опустошен весь. Вопрос в том, кто именно до него добрался первым.
Выйдя наружу, Ючон покачал головой в ответ на вопрос в глазах остальных троих и отцепил от пояса мешок с головами: здесь им вряд ли уже заплатят за работу, а до другого города еще добираться черт знает сколько, эта падаль раз сто успеет провонять и утратить товарный вид. Но и отдавать просто так свою добычу казалось идеей кощунственной, поэтому Ючон выудил из кармана металлическую зажигалку, которую берег как зеницу ока, и открыл ее, давая тонкому языку пламени взвиться вверх и зацепить жесткую ткань мешка.
Спустя несколько минут четыре горящих свертка, от которых доносился треск лопающихся костей, были брошены в зияющий черными провалами окон доме.
Еще спустя минуту двор опустел, а по тряпкам на окнах, служившим убогим подобием занавесок, побежали вверх рыжие языки, только-только входящие во вкус и подбирающиеся к деревянным ставням и карнизам.
Через десяток уже весь дом был объят пламенем. Сухое старое дерево трещало и стонало под жадными огненными ласками, камень призрачным остовом чернел сквозь ослепляющее алое марево.
Из соседнего дома раздался пронзительный крик, и на следующие несколько часов весь район потерял покой.


Они перебрались через стену севернее Ворот, не имея ни малейшего желания снова встречаться с пограничниками. А здесь - единственное место, где в пределах человеческих сил можно было миновать Стену. И здесь же, по той же причине, единственное место, где их мог ждать Джеджун.
Если он избежал встречи с их сменщиками, и сам должен был понять, что больше в этом укреплении им делать нечего. Уходить совсем одному - безумие, бросать ставших семьей - жесткой, не принимающей слабости и состоящей сплошь из одних одиночек, но семьей - товарищей - бесчестие, оставаться в городе - верная смерть или жизнь отбросом.
Джеджун должен был быть здесь. Никто не говорил этого вслух, никто даже не проронил ни слова с момента "сжигания мостов". Но если его не будет сегодня в этом месте, тогда завтра на рассвете они выйдут в дорогу одни.
Джеджун был на месте, сидел, прислонившись спиной к вздыбившемуся куску дороги и переводя дыхание.
С юга, с улицы, берущей начало от Ворот, к нему неторопливо, поигрывая ножами и топорами, шли человек пятнадцать. Все в их походке говорило о том, что они здесь хозяева положения.
А бросающаяся в глаза грязно-красная тряпка, повязанная на плече каждого, говорила о принадлежности их к той группе мародеров, что хозяйничала поблизости. Видимо, городовому очень уж близко показали, насколько остра может быть сталь, раз уж он взял вместо охотников эту вот свору головорезов.

[Гость]

Скорее всего, если бы они не были так самоуверенны и не считали бесполезным занятием оставаться настороже при раскладе полтора десятка на одного, эти парни могли бы выпустить охотникам всю кровь и развесить их внутренности по ближайшим домам – другим смельчакам в назидание. Но все внимание мародеров было сосредоточено на глотающем воздух Джеджуне и увлекательном перечислении того, как они могут поразвлечься, медленно отрезая от него по кусочку.
И Юнхо успел вовремя остановиться, нырнув в тень одного из домов и толкнув туда же остальных. Его заметил только Джеджун, поднявший на мгновение глаза и поймавший его взгляд.
Жестом указав Ючону и Джунсу обходить мародеров с другой стороны дома, чтобы напасть сзади, Юнхо кивнул Чанмину и медленно пошел вперед, стараясь как можно дольше оставаться под защитой глубокой ночной тени.
Джеджун сделал еще один судорожный вдох и замер, словно перестав совсем дышать. Он весь обратился в слух. Шаги его недавних преследователей раздавались все ближе и ближе, а их слова – становились все больше наполненными кровью и страданиями. Его, Джеджуна, кровью и страданиями.
Он криво ухмыльнулся и вытянул из мешка, который прихватил, уходя из убежища, винтовку на пять патронов. Меткость не была в числе талантов Джеджуна, но другого оружия под руками не было. Разве что камень покрупнее с земли подобрать и приласкать им попавшего под раздачу по голове.
В потертых ножнах, лежавших в том же мешке, можно было найти только рукоять с обломанным у самой гарды лезвием катаны. Тварь, попавшаяся Джеджуну неделю назад на охоте, очень уж любила перекусывать на досуге чужой сталью.
Тени у ближайшего к охотнику дома подкрадывались все ближе, до сих пор оставаясь незамеченными со стороны мародеров. По широким раскрошенным улицам не гулял даже ветер, оставив тишину мертвого города в покое. Слышно было только перебранку не таящихся мародеров.
В единственное целое окно небольшого магазинчика позади головорезов ударился точно брошенный камень, и во все стороны брызнули осколки, разбиваясь с оглушительным звоном о землю в мелкое стеклянное крошево.
Джеджун тут же выпрямился, поднимая приклад к плечу и целясь в отвернувшихся от него мародеров. Первый же выстрел угодил одному из них в голову, с восьми шагов не попасть по неподвижной цели было задачей не такой уж тяжелой, и брызги крови пополам с ошметками плоти разлетелись во все стороны.
Минус один.
Со звоном стекла из теней позади Джеджуна вылетели и Юнхо с Чанмином, пролетая мимо него и тут же убирая по одному из ближайших к ним противников, которые все еще не успели справиться с замешательством. Тело насаженного на нож Чанмина парня медленно осело вниз и забулькало поднимающейся к горлу кровью, а голова мародера, подвернувшегося под руку лидера, откатилась под ноги стоявшего рядом с ним, и тот споткнулся, растягиваясь на земле.
Минус три.
Упавшему тут же помогли товарищи, в поднимающейся суматохе размозжив ему череп неосторожными шагами. С другой стороны на мародеров налетели еще двое охотников, ударив в опрометчиво открытые спины и укладывая на землю еще троих.
Минус шесть.
В сторону Джеджуна ринулся яростно размахивающий топором громила, и тот едва успел передернуть затвор, с двух шагов стреляя в грудь мародеру. Дробь оставила после себя сквозную дыру, и охотнику пришлось отступить в сторону, чтобы не оказаться придавленным грузной тушей убитого.
Минус семь.
Один из противников попытался защититься от зверем нападавшего на него Юнхо, но не смог сдержать его силу и собственным же вывернувшимся из рук мечом распорол себе плечо. Охотнику оставалось только снизу вверх рубануть по открытому корпусу и распороть живот от бедра до ребер. Тонкая линия пореза набухла кровью, и парень упал на колени, зажимая рану руками в бессмысленной попытке не дать внутренностям вывалиться на землю.
Попытавшийся напасть на Юнхо сзади мародер получил рукоятью по голове от вовремя обернувшегося Чанмина, и в шею ему секундой позже вошло длинное лезвие «ножика».
Верткий Джунсу ушел вниз и в сторону от широкого замаха противника и тут же ударил сам, подрезая коленные связки и едва не лишая противника ног. Легкий толчок в спину заставил мародера упасть навзничь, и охотник сверху вниз всадил в него меч, лишая жизни.
Минус десять.
Ючон, недолго думая, пнул в пах обернувшегося к нему мародера и коротко рубанул по открывшейся шее, и еще одна голова покатилась по земле.
Минус одиннадцать.
Выстрелить в следующего Джеджун не успел, пришлось спешно уворачиваться и подбирать выпавший из руки уже убитого топор. Тот вошел нападающему в бок, но остановить его это не остановило, и уже сам Джеджун отхватил несильный удар сталью по плечу. Второй удар топора пришелся противнику в шею, и кровь рваными толчками стала выплескиваться наружу.
Минус двенадцать.
Оставшиеся вдвоем кинулись на Юнхо и даже умудрились быстрыми слаженными атаками заставить его отступить и споткнуться о некстати подвернувшийся под ноги камень, но сзади их нашли топор Джеджуна и меч Ючона, и оба повалились вниз, пропахивая носом землю.
Минус четырнадцать.
Джеджун молча протянул руку Юнхо, помогая встать, и глубоко вздохнул, пытаясь восстановить дыхание и усмирить бьющееся в груди сердце. Плечо его было ранено не глубоко, и пока особенно не мешало. Могло потерпеть и до первого привала подальше от этих мест.
Вернувшись за мешком, оставшимся у того камня, за которым первоначально он скрывался, Джеджун прошелся между телами, ища сталь поприличней. Выбор был невелик, но всяко лучше, чем ничего. Сабля, все еще крепко удерживаемая в скрюченных пальцах одного из мародеров, пришлась Джеджуну по вкусу, и он с трудом вытянул ее из чужой руки.
Топор, который он позаимствовал у убитого, взял себе довольно хмыкнувший Чанмин.

Из городских руин они вышли с рассветом, собираясь пойти по одной из еще действующих дорог. До следующего укрепления им было идти больше недели и идти предстояло не самыми приятными путями, но другого, лучшего, выбора не было, остальные известные «живые» города располагались еще дальше, и добраться до них было еще тяжелей.
Твари, хорошо хоть, предпочитали собираться около поселений, поэтому между городами на них не часто натыкались.
Погода стояла сухая и достаточно теплая, чтобы не подхватить себе какую-нибудь заразу в первую же ночевку, а добыть что-то съедобное можно было гораздо проще в давно не хоженых лесах, чем в тех же человеческих городах. Да и по качеству это самое съедобное оказывалось куда лучше: в прошлый их переход им удалось загнать оленя и поймать в ловушки парочку зайцев, которые оказались настолько сочными после жарки на костре, что от целой туши они избавились всего в два присеста. Жаль, что до нормальных лесов от городов было идти и идти, иначе охотники давно перешли бы на полное самообслуживание. А так громада Стен давала хоть какую-то защиту, от которой отказаться было очень тяжело.
На Стены, защищавшие их в последний год, они не обернулись посмотреть, уходя.
И впереди их ждала длинная дорога, конца которой увидеть им не дано. Не дано им и узнать, сколько городов придется обойти, чтобы снова найти место, где они были бы нужны.
Хотя один из них так точно предвкушал предстоящий путь. Джеджун с усмешкой подметил, как блеснули глаза младшего и как он облизнулся, наверняка мысленно уже свежуя первое попавшееся несчастное животное. И никто не мог его упрекнуть: было бы лицемерием утверждать, что ни один из них хоть раз не подумал о том, как же потрясающе снова оказаться на свободе.